Делатель королей [= Любовь изгнанницы ] - Симона Вилар

Анна наклонилась к нему.

– Тебе ведь сказала это Бланш Уэд, не так ли?

Джек Терсли так побледнел, что его веснушки при свете факела, который он все еще сжимал в кулаке, стали казаться чернее макового семени. Он молчал.

Анна, продолжая все так же хищно улыбаться, разглядывала физиономию латника и была в эту минуту как никогда похожа на отца.

– Ты ведь не хочешь, чтобы тебя в самом деле вздернули на дыбу, Джек?

Латник облизал пересохшие губы.

– Да, ваша милость. Это она передала мне письмо в монастыре по пути в Кентербери.

Анна кивнула и жестом подозвала офицера городской стражи.

– Сэр Ален, немедленно приведите сюда из Гилдхолла леди Бланш Уэд.

Тот неожиданно замялся.

– Ваше высочество, если вы имеете в виду ту черноглазую певунью, что всегда носит красное, то она уже больше часу, как покинула Гилд-холл.

– Тогда разыщите ее, где бы она ни находилась, и немедленно арестуйте.

Она опустилась в коляску рядом с герцогиней. Изабелла со странной робостью смотрела на сестру, но Анна непроницаемо молчала. Так они ехали, пока впереди не показались сквозь сумрак тяжелые башни Тауэрского замка. Лишь тогда принцесса произнесла:

– Мне понадобятся письменные принадлежности, Изабелла. Перед отъездом я хочу вручить лорду Стэнли письмо к отцу.

Изабелла сидела, устало откинувшись на подушки сиденья. Анна не видела лица сестры.

– Хорошо, – ответила герцогиня. Голос ее звучал неприязненно. – Тотчас после обряда венчания ты получишь все, что тебе потребуется.

На бастионах и башнях замка Тауэр пылали огни. На фоне темного звездного неба это выглядело весьма эффектно. В неясных, колеблющихся и пляшущих отблесках пламени старинные зубчатые башни казались еще величественнее и мрачнее. Меж темных зубьев стен виднелись силуэты стрелков в стальных шлемах, медленно двигавшихся вдоль укреплений с аркебузами на плечах. За их спинами колоссальным монолитом возвышалась старинная Белая Башня, построенная еще в годы правления первого короля нормандской династии. Это был чудовищных размеров куб с четырьмя меньшими башнями по углам, тяжелые стены которого лишь кое-где прорезали узкие бойницы. В XIII веке стены циклопической башни оштукатурили белой известкой, отсюда и возникло название Белая Башня. По традиции здесь всегда проводили ночь перед коронацией короли.

Тауэр все еще считался королевской резиденцией, однако чем оживленней, роскошней и комфортабельней из года в год становился Вестминстер, тем реже двор жаловал своим вниманием эту старую резиденцию. А после того как Уорвик десять лет назад заточил в одной из башен Тауэра короля Генриха VI, и тот томился там, пока год назад тот же Уорвик не даровал ему свободу, о Тауэре все чаще стали поговаривать, как о тюремной крепости.

Стены замка, как и полагалось, опоясывал широкий ров. В его стоячих водах зыбились отражения огней на башнях. Дубовый подвесной мост был опущен. Копыта коней глухо били в настил из толстых досок. Плавно покачиваясь в верликоте, сестры Невиль переправились через ров и миновали низкую арку первой крепостной стены.

При свете факелов Анна видела толпящуюся челядь, темнеющие в отдалении служебные и жилые постройки. Вокруг сновали закованные в сталь воины. Их было гораздо больше, чем она привыкла видеть в Вестминстере. Здесь располагались почти вся городская милиция и отряды лучников, наводивших в Лондоне порядок, а также стража монетного двора и личная охрана герцогини Кларенс. Минуту спустя Анна увидела барона Стэнли в полном боевом облачении, выходившего из одной из кардегардий. Она хотела его окликнуть, чтобы сообщить, что отдала приказ арестовать Бланш, ибо доподлинно узнала о ее предательстве, но передумала.

Стэнли о чем-то оживленно беседовал с капитаном городской милиции, и Анна решила, что встретится с ним позднее на пристани и спросит совета, как ей теперь быть. Впрочем, она и без этого знала, что скажет ей барон: не покидать Англию, самой отправиться к отцу и все ему поведать. В то же время она сознавала, что ни при каких обстоятельствах не последует этому решению из-за необходимости как можно скорее встретиться с мужем.

Они миновали вторые ворота, расположенные между двумя круглыми башнями, и вскоре остановились. К их экипажу бросились лакеи в ливреях дома герцога Кларенса, чтобы помочь дамам выйти, однако Анна не стала дожидаться, пока ее поддержат, и, забросив шлейф на плечо, легко соскочила на утоптанную землю. Изабелла же выбиралась с трудом, опираясь на плечи прислуги и придерживая живот. На сестру она не глядела и, едва утвердилась на ногах, тотчас направилась в сторону Белой Башни. Анна догнала ее, и сестра странным скрипучим голосом, словно не разжимая губ, сказала:

– Отправимся сразу в капеллу. Тебе нужно спешить, да и молодые, пожалуй, уже заждались…

Они поднялись по боковой каменной лестнице во второй этаж. Здесь было сумрачно, отсветы факелов в серебряных подставках терялись среди сложенных из грубо отесанных глыб чудовищно толстых стен. Анну оглушила окружавшая их тишина. Казалось, в Белой Башне нет ни души, а шум и гомон дворовой толпы остался за закрывшейся за ними дверью. Ей стало не по себе, и она коротко взглянула на Изабеллу. Сестра также смотрела на нее. Дыхание ее было тяжелым и неровным. Анна видела блестевшие у нее на лбу бисерные капли пота. Ощутив взгляд принцессы, Изабелла попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вялой, больше похожей на сухую гримасу.

– Что с тобой, Изабель? Тебе дурно?

Не отвечая, герцогиня взяла факел из подставки и стала, колыхаясь, подниматься по винтовой лестнице. Анна, стараясь не наступать на шлейф сестры, последовала за ней. Сама не зная почему, она почувствовала волнение. Колеблющийся свет на циклопической кладке, шествующая впереди герцогиня в богатом, слегка подрагивающем при ходьбе головном уборе, от которого падала причудливая тень, и бархатный мрак позади – все это вызывало у Анны какой-то нервный озноб.

Молчание сестры, ее непроходящее напряжение казались ей необъяснимыми, но она пыталась успокоить себя. «Чего мне бояться? Мы дети одной матери. В наших жилах одна кровь». Однако странное ожидание росло и росло в ней, пока она, глядя снизу вверх на фигуру сестры, не подумала: «Изабелла – жена Джорджа. А Джордж знает обо мне все. Он читал мои письма к отцу. – Но тут же одернула себя: – Но не решится же она вновь запереть меня! И именно сейчас, когда я приобрела такую власть в Лондоне!»

Наверху скрипнула дверь, и они вступили в старинную капеллу Святого Джона. Ее круглые тяжелые колонны и гладкие, без всяких украшений, арки, казались угрюмыми и недружелюбными при ясном свете свечей. Изабелла опустила факел в бочку с водой, и он яростно зашипел. Анна вздрогнула, но в тот же миг заметила стоящую возле одной из колонн Дебору Шенли и с улыбкой шагнула навстречу, протягивая руки к подруге.

– Прости, что заставила ждать! Ах, моя дорогая, ты и не представляешь, как я за тебя рада!